Фашисты [litres] - Кирилл Викторович Рябов

и достал смартфон. Были пропущенные вызовы от Саши и мамы. Ей-то что понадобилось? Вольский открыл «Телеграм» и прочитал новое Сашино сообщение: «Коля, мне очень больно. И страшно». «Обычные бабские манипуляции», – догадался он.

И написал:

«Я-то тут при чём? Я тебя не бил и не пугал».

Не дожидаясь ответа, Вольский сунул смартфон в карман, прошагал через дворы и вышел на проспект. Минут за сорок можно было дойти домой. Но он поленился. И вызвал такси. Машина прикатила быстро. Вольский не успел докурить сигарету. Эффектно отщёлкнув её на десяток метров, он сел на заднее сиденье.

– Как дела у вас? – спросил водитель, трогаясь.

– Прекрасно.

– А у меня кот умер.

– Смешно, – сказал Вольский. – Сегодня что, у всех таксистов коты умирают?

Водитель посмотрел в зеркальце и съехал к обочине.

– Ага, – сказал он, повернувшись. – Вот ты мне и попался, гад. Быстро, однако.

– В чём дело? – спросил надменно Вольский. – Будьте любезны продолжить движение.

– Хуй тебе!

Костя схватил его за горло. Руки у него были крепкие и горячие. Почему-то Вольский представил, как таксист этими руками держит голову Саши, пока она сосёт ему на заднем сиденье.

– Это ошибка, ошибка, – прохрипел Вольский.

– Хуй тебе! – повторил таксист.

– Вы обознались, я не он…

– Это ты мне говорил, что я пидорас, чтоб я умер, ты над котом моим смеялся, – кричал Костя, рыдая. – Что я тебе плохого сделал, мразь?! Чем оскорбил?!

– Убийство – грех, – сумел выдавить Вольский, перед тем как отключиться.

Очнулся он быстро. И обнаружил себя лежащим на обочине рядом с тихо урчащей машиной. Над ним стоял Костя с бейсбольной битой в руках.

– Ты чёрт! – сказал он и больно ткнул концом биты в грудь.

– Не бейте меня, – простонал Вольский. – У меня слабое сердце. Я болен. Я состою на учёте у психиатра. Всё, что произошло, – ошибка. Жена отравится, если вы меня убьёте.

– Вставай на карачки и уёбывай отсюда.

Вольский послушно встал на четвереньки и припустил прочь, больно стукаясь коленями об асфальт. Через два десятка метров он остановился, собираясь подняться, но увидел, что Костя медленно едет сзади.

– На карачках, я сказал! Встанешь – башку расшибу, – закричал таксист, высунувшись в окно.

– Я устал, мне больно. Вы не имеете права издеваться, – отозвался Вольский, стараясь, чтобы голос звучал как можно жальче.

– Заткнись, козёл! Куда тебе там надо было ехать? Вот туда и двинем. Ну-ка, пошёл!

Вольский побежал дальше. Редкие прохожие проходили мимо, даже не оглядываясь. Он не понимал, почему никто не вступится за него. Разве не очевидно, что здесь творится издевательство?

Вскоре ему встретилась симпатичная пьяная женщина. В руке она держала бутылку вина. Плащ её распахнулся, и Вольский увидел, что под ним надето лишь чёрное нижнее бельё. Несмотря на ужасную боль от изодранных коленей и ладоней, он возбудился. Женщина наклонилась и, смеясь, стала хлопать себя по белой ляжке.

– Собачка, ко мне, собачка!

Она попыталась свистнуть, но смогла издать лишь неприличный звук.

– Не останавливаться, гнида! – крикнул сзади Костя и посигналил.

– А это твой раб, что ли? – крикнула женщина. – Подари его мне. Он мне будет ножки между пальчиков вылизывать.

– Это чертила! – строго сказал Костя. – Но я его проучу. Выбью из него всё говно.

– А можно мне посмотреть? – спросила она. – Это так интересно.

– На здоровье.

Она увязалась следом, попивая вино и расплёскивая под ноги.

– Это издевательство над человеком, – сказал Вольский. – Разве вы не видите?

– Молчи, пёс, – ответила она.

– Можешь дать ему поджопник! – крикнул Костя.

– Ой, правда?

Она от души врезала тяжёлым ботинком. Вольский охнул от резкой боли в копчике и рухнул ничком.

– Встать! – скомандовала она.

– Слышал, что дама сказала?

– Гады, – прошептал Вольский в асфальт. – Проклинаю вас.

– Он нас проклинает, – захохотала женщина.

Он кое-как выпрямился и поковылял дальше. На перекрёстке у светофора, горящего красным, Вольский немного передохнул, лёжа на животе и тяжело дыша. Женщина ходила вокруг него. Плащ её развевался.

– Онанист, кто тебе разрешил лежать? Кто тебе разрешил смотреть на мои сиськи и жопу?

Вольский мстительно представил, как насилует её, намотав на кулак волосы, но никакой радости ему это не доставило. Хотелось спрятаться. И уснуть, жалея себя.

За перекрёстком к нему прицепилась бездомная собака. Сначала пёс бежал рядом, потом зарычал и попытался пристроиться сзади.

– Трахни, трахни его! – вопила чёртова баба, хлопая в ладоши.

– Правильно! – подхватил Костя. – Звери тоже имеют право. Нет такого закона, чтобы было нельзя.

Пёс скакал, визжал и хватал зубами одежду. От него ужасно воняло. Вольский не сдержался и коротко, жарко блеванул.

– Фууу, какой слабый!

– Все они такие, чертилы.

Женщина снова пнула его под зад. Вольский заплакал. Слёзы и сопли падали на асфальт. Спустя вечность откуда-то издалека, как сквозь вату, донёсся голос Кости:

– Кажись, почти на месте…

Вольский издал протяжный стон и рухнул.

– Чего это с ним? – спросила женщина.

Пёс наконец пристроился где-то в районе поясницы, быстро справил половую нужду и убежал, радостно скуля.

– Хрен его знает. Неважно. Тебя подвезти?

– Конечно.

– Куда?

– Да пофигу куда. Только у меня денег нет.

– Разберёмся.

Она залезла в машину, и таксист тут же рассказал ей про умершего кота.

– Животные страдать и умирать не должны, – ответила она. – Только люди! Только люди!

– Согласен.

Потом они уехали.

Вольский лежал и смотрел на свой дом. Он видел окна квартиры, в которой жил. В комнате горел свет. Встать не было сил. Ладони горели. Разбитые колени пульсировали. Вольский нащупал смартфон, с трудом извлёк его, перевернулся на живот и стал трясущимся пальцем водить по экрану. Сперва он по ошибке позвонил Кате.

– Фашист! – сказала она и отключилась.

Саша долго не отвечала. Вольскому стало страшно. Наконец она отозвалась слабым, почти неживым голосом.

– Коля, где ты?

– Я прямо у дома. А ты пьяная, что ли?

– Нет. Я выпила таблетки и уснула.

– Ты пыталась отравиться? – спросил Вольский.

– Просто приняла успокоительное. Приходи. Почему ты не приходишь?

– Не могу. Мне плохо и больно.

– А где ты?

– Говорю же, у дома. Но не во дворе. Напротив.

– Голос у тебя странный.

– Я лежу на земле. И не могу встать. Я покалечен весь. Алло, ты слышишь? Алло, алло!

Саша не отвечала. Вольский попытался ползти, скуля и причитая. Залез в лужу и не смог уже выбраться. Показалось вдруг, что это огромное болото и он в нём увяз. Вольский перевернулся на бок, нащупал сигареты, долго возился, пытаясь достать из пачки, ронял, искал зажигалку, слабо крутил колёсико. Покурить так и не получилось. Он услышал быстрый топот и повернул голову. Из подворотни выбежала Саша. Её шатало.